К сожалению, ответы Колчака, по-видимому, сохранились лишь в личном архиве Дутова, судьба которого неизвестна.
В своем следующем письме Верховному Правителю от 22 марта 1919 г. Дутов описал осуществленные им военные преобразования: «…Я предполагал, сократив фронт, дать отдохнуть некоторой части войск, выбросить негодный элемент, заменить худых лошадей и, вообще, привести части в надлежащий вид. Путем всевозможных мер, до расстрела и тюрьмы включительно, удалось наладить тыл и фронт. Но обстановка на войне повелевает, а потому точное проведение плана невозможно. Успех Сибирской и Западной армий не мог быть не использован, и мои полки двинулись вперед, не отдохнув. Телеграммой я донес об этом. Пока движение вперед идет прилично. Я же занялся налаживанием связи с Уральцами и со своими станицами между Оренбургом и Орском. Мне частично удается поднимать станицы, но это еще только начало. Я уверен, что мне удастся поднять весь округ. Пока образованы партизанские отряды, и они работают на сообщениях противника, но слабо. Я инако (так в документе. – А. Г.) не мыслил, как с началом весны, спадением вод и с возможностью работать вне дорог, развить конные действия в полном объеме. Схему и примерную организацию я надеюсь представить в ближайшем будущем. За полным истощением пополнений, так как в Войске уже нет людей, включая и пятидесятилетний возраст, я расформировал пока 6 полков, и офицеров и казаков передаю на доукомплектование оставшихся твердыми полков, батарей и дивизионов. В тылу имею некоторую часть, пока еще мало годную, но думаю, что через три недели и это пойдет в дело. Очень остро и скверно стоит вопрос с овсом. Войско свои запасы уже съело. Войско сеном и овсом питало две армии: Западную и Оренбургскую и, кроме того, для чехо-войск, по собранным мною справкам, из пределов Войска вывезено свыше 200 тысяч пудов овса. Ныне, когда в армии имеется свыше 6000 повозок обоза и транспорта, и произошла эвакуация 5-ти городов, Войско окончательно уничтожило все свои зерновые продукты. Не менее остро стоит вопрос с летним обмундированием; откуда и как его добыть, затрудняюсь даже себе представить. Депутаты Войскового Круга работают не покладая рук: все время ездят по станицам, собирают обмундирование, сапоги и сушат сухари, так как в половодье доставка хлеба будет невозможна. Я должен доложить Вашему Высокопревосходительству, что Круг совершенно не вмешивается в оперативные дела, но, тем не менее, всякую мою просьбу для армии исполняет немедленно и с большой готовностью. Три четверти успеха в деле восстановления фронта вверенной мне армии и перехода ее теперь в наступление принадлежит депутатам Круга, которые, невзирая на опасность, на вьюгу и на всевозможные неудобства, беззаветно и бескорыстно служили Родине и общему нашему делу. Я считаю долгом об этом Вам донести потому, что до меня дошли слухи, может быть, несправедливые, о незакономерных будто бы действиях Круга, подрывающих Центральную Власть. Ваше Высокопревосходительство, если и до Вас доходят такие слухи, не верьте им. Разве мы, Оренбургские казаки, не признали Вас и не делаем все для Вашего спокойствия и всемерно укрепляем создавшуюся Власть. Меня упрекают в пристрастности к казакам, но это не пристрастие, а лишь более близкое мое знакомство с их жизнью, чем тех, которые позволяют себе критиковать работу казаков. Мне не хочется обременять Вас повторением пережитого, но заставляют обстоятельства. Как мне, Войсковому Атаману, на котором лежит священная обязанность защищать свое Войско, не говорить о его заслугах. Из 26-ти полков, находящихся ныне в армии, свыше 15-ти работают в Западной и Сибирской армиях, и работают безупречно, а если и были развалы в полках вверенной мне армии, то, будь Командующим не Атаман, а кто-либо другой, возможна была бы потеря всего фронта. Разве легко было расстреливать своих же казаков, которые два месяца тому назад безропотно и честно защищали Родину в течение 6-ти месяцев. Но мы это делали, и Круг сам требовал этого, ибо дело шло о спасении всей Родины. Теперь опять полки перешли в наступление, и дело налаживается. Я осмелюсь себе добавить к вышеизложенному, что мои полки имели в своих рядах и 19-летних и 50-тилетних и что они воевали у себя дома и, отдавая с боем свою станицу, должны были бросать на произвол и насилие своих жен и матерей и на полное расхищение все свое трудовым потом добытое имущество, и, тем не менее, казаки делали это, и много их осталось в рядах. Разве легко было казаку, после боя, взять обратно станицу и найти свою жену сошедшей с ума от того позора, которому она подверглась со стороны красноармейцев, как это имело место в станице Кизильской. Разве легко было казаку вернуться в свою станицу и найти, вместо дома с его запасами, одни угли. И, тем не менее, казаки это переносят и воюют. А эта колоссальная подводная повинность, надорвавшая вконец все войсковое хозяйство и привлекшая к работе на оборону подростков и женщин, разве это не заслуга. Мы твердо уверены, что Вы, Ваше Высокопревосходительство, сказавши нам на Кругу столь ласковые слова, не забудете Оренбургских казаков, а Родина вознаградит их за все их лишения. Наши земли перемешаны с крестьянскими, и казаки от последних только слышат насмешки, а временами и брань за свою упорную борьбу. У крестьян имеется достаточное число рук для работы; у нас же в станицах абсолютно нет никого. Мы никого не освободили от воинской повинности; даже безрукие и безногие и те служат в обозе. Такого колоссального напряжения не дала ни одна область государства Российского. Вот причины, почему я так упорно отстаиваю Оренбургское казачество, несмотря на многие недочеты. Как курьез, я могу Вам привести следующий факт: полузамерзшая девчонка 13-ти лет привозит мне пакет от общества одной станицы и на мой вопрос, почему это она привезла, ответила: «Больше некому было привезти». Приближается весна; надо сеять, пахать, а кто это будет делать. Между тем Войско живет только землей. Нас упрекают, главным образом, Круг, в том, что мы не признаем ни чьей власти. Где же справедливость. Правда, мы, не спрашиваясь Центральной Власти, объявили мобилизацию до 50-ти лет, но зато теперь, когда нам надо взять обратно к земле до 40 лет, мы входим с ходатайством к Вам и без Вашего согласия не посмеем взять из рядов хотя бы одного человека. Разве в этом можно усмотреть неподчинение. Вы, Ваше Высокопревосходительство, своим присутствием на Круге санкционировали его, как Верховная Власть, и мы были твердо уверены, что наше народоправство стоит на определенном пути. Последовавшее затем постановление Совета Министров о признании нашей области и Войскового Круга и выборного начала окончательно укрепило нас в доверии Центральной Власти к казакам…»1566
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});